Хочу выразить особую благодарность моему научному консультанту из Чехии Dr. Eduard Bakalar, который привлек мое внимание к актуальности данной проблемы и помог отобрать материал для написания этой статьи.
В статье рассматривается открытый Р.А.Гарднером феномен «отчуждения от родителей» и возможности его применения в отечественной практике проведения судебно-психологических экспертиз по делам о праве на воспитание детей, об определении места жительства ребенка, об участии отдельно проживающего родителя в воспитании ребенка и др.
Несмотря на то, что сегодня на Украине назначение судебно-психологических экспертиз по уголовным и гражданским делам для решения широкого круга вопросов является распространенной практикой, однако, при рассмотрении судом споров о праве на воспитание детей, об определении места жительства ребенка и др. — экспертизы назначаются нечасто, а еще реже проводятся. Как правило, один из родителей под разными предлогами отказывается от экспертного исследования. Как показывает опыт изучения таких дел в КНИИСЭ, отказ является продолжением затянувшегося конфликтного противостояния бывших супругов, в котором одна из сторон категорически не хочет уступать другой стороне (в том числе в праве на воспитание ребенка, в праве на проведение экспертизы и т.д.). Кроме того, экспертное психологическое исследование всегда таит в себе опасность раскрытия («разоблачения») истинного содержания конфликта между родителями, обоюдной родительской некомпетентности, делает очевидными отыгрывания в отношениях с ребенком аффективно заряженного негативного отношения к бывшему супругу и др. В результате – зачастую споры по вопросам о праве на воспитание детей, об определении места жительства ребенка, об участии отдельно проживающего родителя в воспитании ребенка и др. разрешаются судом без участия психолога.
Как справедливо отмечает Сахнова Т.В., самой распространенной судебной ошибкой при рассмотрении такого рода дел, является «невыясненность всех необходимых обстоятельств», когда «за основу судебного решения берутся объяснения заинтересованных лиц (родителей) без должной их оценки и проверки, в отсутствие других доказательств по делу». При этом, имеющееся заключение органов опеки и попечительства не заменяет собой экспертное психологическое заключение (1).
Судебно-психологическая экспертиза, проводимая по таким вопросам — это всегда достаточно сложное и объемное исследование. Психологическое обследование проводится в отношении трех лиц: матери, отца и ребенка. Предметом экспертного исследования являются: психологические условия воспитания ребенка, особенности развития ребенка, его индивидуально-личностные особенности, глубинное отношение ребенка к родителям (с учетом бессознательных установок), характер привязанности к родителям, особенности взаимоотношений родителей между собой и каждого из них с ребенком, влияние каждого из родителей на развитие ребенка, индивидуально-личностные особенности родителей, реконструкция причины семейного конфликта и др.
Сегодня совершенно очевидно, что жестокое обращение с ребенком не сводится только к физическому воздействию, т.е. побоям, оно может выражаться в скрытом, неявном каждодневном психологическом насилии и это можно установить только при проведении специального психологического исследования (2).
Такое психологическое исследование желательно проводить в рамках судебно-психологической экспертизы. Это позволяет, во-первых, всесторонне изучить обстоятельства дела и в полном объеме проанализировать предоставленные судом материалы и документы, а не только избирательно представленные одной из сторон; во-вторых, получить максимально беспристрастные выводы, поскольку эксперт предупреждается об уголовной ответственности по статье 384 УК Украины за дачу заведомо ложного заключения; в-третьих, только суд может обязать стороны пройти освидетельствование в рамках психологической экспертизы и в случае отказа одного из родителей от прохождения экспертизы — дать этому оценку.
При проведении психологических экспертиз детско-родительских отношений очень важным является учет т.н. «синдрома отчуждения от родителей» (Parental Alienation Syndrome), впервые описанного Р.А. Гарднером в 1985 году. Данной теме посвящены обширные исследования в англоязычной психологической и психиатрической литературе, и почти отсутствует информация в отечественной и русскоязычной литературе.
«Синдром отчуждения от родителей» (ОР), по мнению Р.А. Гарднера, это такое «психическое нарушение», возникающее у ребенка в ситуации развода родителей и решения вопроса об определении места жительства ребенка. Эмоциональное отчуждение от одного из родителей происходит вследствие «кампании» другого родителя по дискредитации (очернению) родителя-конкурента в глазах ребенка (3).
Таким образом, один из родителей психологически воздействует на ребенка (в терминологии Р.А.Гарднера — «программирует его сознание»), формируя у него определенное мнение о другом родителе.
Другой родитель становится «мишенью» кампании по отчуждению от ребенка.
По мнению Р.А. Гарднера в формировании эмоционального отчуждения у ребенка участвуют две группы факторов. Во-первых, это негативные высказывания и чувства одного из родителей в адрес отчуждаемого родителя-конкурента (ненависть, ревность). Во-вторых, сам ребенок, в силу привязанности к родителю, заботящемуся о нем, психологической зависимости от него, принимает активное участие в очернении другого родителя. Принято говорить об ОР в случаях, когда отсутствует реальное жестокое отношение отчуждаемого родителя к ребенку.
Р.А. Гарднер выделяет 8 признаков ОР (4):
1) Ребенок абсолютно обесценивает одного из родителей, отвергает его, высказывает ругательства в его адрес, своим поведением демонстрирует полное неповиновение ему.
2) Ребенок приводит «доказательства» своему гневу, имеющие неубедительный, несерьезный, зачастую абсурдный характер.
Наделяет негативным смыслом нейтральные высказывания родителя.
3) Ребенок абсолютно убежден в правильности своих слов и действий в отношении одного из родителей. Он переполнен чувством «слепой» ненависти к одному из родителей, а любовь и преданность достаются другому.
4) Ребенок убежден, что негативную точку зрения относительно одного из родителей он сформировал самостоятельно, независимо от другого родителя.
5) Ребенок чувствует потребность защищать во что бы то ни стало того из родителей, который является инициатором отчуждения.
6) Ребенок не испытывает чувства вины за жестокость по отношению к отвергаемому родителю, не проявляет к нему сопереживания.
7) Ребенок непроизвольно цитирует «любимого» родителя, произносит фразы, значения которых не понимает, ярко и правдоподобно изображает ситуации, участником которых он не мог быть.
8) Отрицательное отношение распространяется на всех родственников отчуждаемого родителя, даже его животных, и все то, что с ним связано.
Исследователи феномена ОР отмечают, что отчуждение является проявлением психологического насилия над ребенком и может привести к развитию устойчивой психической патологии у ребенка на всю жизнь. Родитель-инициатор отчуждения обнаруживает существенный изъян в способности заботиться о своем ребенке, т.к. всеми способами способствует разрыву значимого психологического контакта ребенка с другим родителем, манипулятивно отстраняет бывшего супруга от воспитания ребенка (5).
Выделяют три формы отчуждающего родительского поведения: легкую, среднюю и тяжелую (6).
1) О легкой форме говорят в том случае, когда инициатор отчуждения не осознает того, что способствует отдалению ребенка от другого родителя. Например, мать, отпуская ребенка на встречу к отцу, может говорить: «Позвони мне, как только приедешь туда, чтобы я знала…», «Если что-то не понравится – сразу же звони мне», «Я приеду и заберу тебя, если захочешь домой».
2) Средняя форма отчуждающего поведения имеет место, когда родитель-инициатор отчуждения, теряя контроль над своими чувствами, активно способствует отдалению ребенка от другого родителя. Родитель-инициатор отчуждения чрезмерно привязан к ребенку, рассматривает его как часть себя, настаивает на оказании помощи ребенку, даже когда она неуместна, демонстрируя своим поведением то, что Д.Боулби назвал «удушающей» родительской любовью (7). Такой родитель вместо развития отдельности, самостоятельности ребенка способствует удержанию его в симбиотической зависимости («удушающе тесных взаимоотношениях»). Привязанность ребенка используется родителем, во-первых, для преодоления фрустрации, связанной с расставанием с бывшим супругом; во-вторых, как способ мести (осознанной или бессознательной) бывшему супругу. Расставание с ребенком для встречи с другим родителем вызывает у отчуждающего родителя непереносимые чувства: одиночества, брошенности, отчаяния, грусти, злости. С точки зрения психоаналитической теории объектных отношений, страх исчезновения объекта привязанности вызывает интенсивную сепарационную тревогу, которая может переживаться либо в форме страха преследования (быть атакованным «плохим» объектом) извне, либо преимущественно в «депрессивной» форме, с доминированием фантазии потери интернализованного «хорошего» объекта (8).
По-видимому, для средней формы отчуждающего родительского поведения превалирующим оказывается переживание непереносимого чувства потери при каждом расставании с ребенком и в связи с этим — желание во что бы то ни стало «удерживать» ребенка рядом с собой, контролируя все аспекты его жизни. Страх быть атакованным, преследуемым «плохим объектом» с проекцией фантазий нанесения вреда, оказывается превалирующим при более тяжелых формах отчуждающего родительского поведения (об этом речь пойдет несколько позже). Симбиоз в отношениях с одним из родителей (обычно с матерью) на раннем этапе развития ребенка является частью нормального развития.
Одна из задач матери заключается в том, чтобы помочь ребенку отделиться, развиться в отдельную и независимую личность. В затянувшихся симбиотических отношениях имеют место нарушения привязанности (в одной из 4-х форм, описанных Д.Боулби) и это препятствует нормальному процессу сепарации-индивидуации.
Примером средней формы отчуждающего поведения родителя может быть, например, мать (или отец), которая укладывает ребенка спать рядом с собой, продолжает кормить с ложечки («потому, что так легче»), полностью контролирует всю его жизнь, более чем того требует нормальное развитие. Такая мать (или отец) не может себе даже представить, что другой родитель способен правильно спланировать времяпрепровождение ребенка с другим родителем и поэтому создает собственный план их встречи, или записывает ребенка на дополнительные занятия во время, отведенное другому родителю, не спрашивая у него на то согласия.
Иногда мать (отец) определяет, с кем из родственников отца (матери) ребенок может встречаться, а с кем нет. У такого родителя возникает чувство, что забирая ребенка на выходные, отец (мать) забирает их частицу. Будучи отделенными от ребенка они ощущают внутренний «разлом», «разорванность» на части. Такой родитель не способен увидеть, почувствовать ситуацию с точки зрения другого родителя и ребенка, переполнен страхом за ребенка, ненависти и недоверия к бывшему супругу и не желает признавать собственную ответственность за сложившуюся ситуацию или разделить эту ответственность с бывшим партнером.
Почти всегда, в окружении инициатора отчуждения найдется человек, который будет его поддерживать в стремлении отдалить ребенка от другого родителя. Ребенок, будучи жертвой родительского противостояния, очень тонко чувствует, кто является главным с точки зрения его потребности к выживанию. Поэтому свои позитивные чувства от общения с другим родителем будет скрывать, рассказывая только о негативных аспектах взаимоотношений. Опасаясь выглядеть предателем в глазах «любимого» родителя, ребенок чувствует себя обязанным защищать его в любых ситуациях.
3) Тяжелая форма отчуждающего поведения характеризуется «одержимостью» инициатора отчуждения ненавистью к бывшему партнеру. Полный контроль над ребенком для них превращается в вопрос «жизни и смерти». Стремясь уничтожить связь ребенка с другим родителем, они могут обвинять его (ее) в физическом насилии над ребенком, преследовании, сексуальном развращении и т.д. Желая «защитить» ребенка такая мать (отец) может обращаться в многочисленные инстанции, реалистично и с подробностями описывать «насилие», чинимое над ребенком, игнорируя тот факт, что это не соответствует действительности.
В случае тяжелой формы отчуждающего родительского поведения речь идет о серьезных психологических нарушениях у такого родителя (пограничного или психотического уровня), о доминировании примитивных психологических защит по типу проекции и проективной идентификации, иногда — о бредовом психотическом расстройстве. Такой родитель нуждается в психотерапевтической и в некоторых случаях психиатрической помощи. Конечно же, экспертная квалификация психического расстройства при тяжелой форме родительского отчуждения является компетенцией психиатров.
Как показывает мировая практика, если не препятствовать процессу отчуждения, то ребенок окончательно отдалится от «ужасного» родителя и в будущем вряд ли, без помощи психолога, психотерапевта сможет преодолеть негативное отношение к нему. (9). Такой ребенок может иметь трудности в выстраивании взаимоотношений с окружающими, в развитии автономности, способности выдерживать фрустрацию. Потому что главной ролевой моделью для его развития будет служить социально неадаптированный родитель, использующий собственного ребенка как орудие мести в отношениях с бывшим супругом и как «психотерапевта» для смягчения травматического влияния «потери» в результате развода.
При проведении психологических экспертиз, направленных на анализ характера детско-родительских отношений очень важным является открытие Р.А.Гарднером феномена ОР. Исследование данного явления находится в компетенции психологии и психиатрии.
Не всегда приемлемым для нас является понятийный аппарат Р.А.Гарднера («программирование сознания», «промывание мозгов» и некоторые другие), однако описанный им реальный психологический и психопатологический феномен, закономерности его возникновения, влияние на развитие личности ребенка и др. является очень ценным.
Важно интегрировать мировой опыт в отечественную экспертно-психологическую практику, адаптировав его к привычному для нас понятийному аппарату научной психологии и психиатрии, обогатив собственными наработками.
Отправной точкой при проведении судебно-психологических экспертиз по такого рода делам может быть понятие психологического воздействия и его разновидность – психологические манипуляции (согласно определению Доценко Е.Л., манипуляция — это «вид психологического воздействия, искусное использование которого ведет к скрытому возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его актуально существующими желаниями») (10).
Кроме того, в перспективе является важным использование глубинно-психологического подхода к анализу содержательной стороны взаимодействия «родитель-ребенок» и «родитель-родитель».
Можно с уверенностью прогнозировать, что в скором времени в данной области нас ожидают новые научные исследования и разработки, которые можно будет использовать в повседневной экспертной практике для решения вопросов о праве на воспитание детей, об определении места жительства ребенка, об участии отдельно проживающего родителя в воспитании ребенка и др.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1-2. Сахнова Т.В. Основы судебно-психологической экспертизы по гражданским делам: Учебное пособие. – М.: Юристъ, 1997. – с. 96.
3-4. Richard A. Gardner. The parental alienation syndrome and the corruptive power of anger // The international handbook of parental alienation syndrome. / edited by Richard A. Gardner, S. Richard Sauber, Demosthenes Lorandos – U.S.A., 2006. – c. 33-49.
5. Eduard Bakalar a kol. Rozvodova tematika a moderni psychologie. – Praha, 2006 – c. 40-59.
Психолог Наталья Леонидовна Коваль (Киев, Украина).
1996-2006 — обучение психодраме в Psychodrama A
