МЕТАФОРА «ЗАЛОЖНИКА» ДЛЯ ПОНИМАНИЯ
ОТЧУЖДЕНИЯ РОДИТЕЛЯ.
ДОКТОР КРЕЙГ ЧИЛДРЕСС (CA Childress, Psy.D., 2014)
СМЕНА РОЛИ — РЕВЕРСИВНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Психологическая манипуляция и контроль над ребенком-заложником также включают в себя формирование роли, в которой ребенок становится эмоциональным другом (иначе называемым «нормативным другом») для нарциссического родителя.
Ребенок не только подчиняется воле и утверждениям «истины» нарциссического родителя, но также служит «нарциссическим питанием» для утверждения и возрастания собственной значимости этого родителя в его собственных глазах. В результате такого «поедания» собственного ребенка-заложника нарциссический родитель воспринимает себя как и превосходного родителя, как превосходного человека.
Ребенок же при этом, по мнению родителя, должен обеспечить ему эмоциональную поддержку и помочь ему преодолеть страх того, что ребенок его отвергнет.
Достигается это усвоением и повторением со стороны ребенка следующих утверждений, озвучиваемых нарциссическому родителю:
1) «Ты прекрасна, ты лучший родитель, я никогда не оставлю тебя, я никогда не покину тебя. Ты самый замечательный родитель, который когда-либо существовал на свете».
2) «Это другой (целевой) родитель — плохой, ужасный, подлый. Он отказался от нас, он не любил нас, как мы заслуживаем быть любимыми (согласно нашей нарциссической исключительности). Другой родитель заслуживает того, чтобы его отвергли, потому что он плохой».
Это то самое «нарциссическое питание», которое ребенок в обязательном порядке должен предоставлять нарциссическому родителю, удерживающему ребенка-заложника без надежды на спасение.
Если ребенок предоставляет это «нарциссическое питание» родителю, тогда ребенок освобождается от страха возмездия и от страха непредсказуемого и произвольного нарциссического и пограничного поведения родителя, а вместо этого получает нарциссические «индульгенции» и проявления гипертрофированно-ласковой «любви».
«МЫ» — ПОТЕРПЕВШИЕ
В случае наличия нарциссического и/или пограничного расстройства личности у отчуждающего родителя, он представляет себя ребенку в роли «потерпевшего». Нарциссический родительский стиль представляет ребенку себя «потерпевшим», а другого родителя неадекватным и «оскорбляющим».
Тот же смысл внушается ребенку и в отношении его самого, то есть, что ребенок сам также является «потерпевшим и жертвой». С помощью этой роли «жертвы» ребенок может достичь степени повышенной эмоциональной близости к родителю нарциссического стиля, на фоне общей «дружбы» против общего «врага».
Искаженное патогенное воспитание со стороны нарциссического родителя заставляет ребенка принимать участие в супружеском конфликте.
Родитель нарциссического стиля использует черно-белое мышление в конфликте, постоянное противопоставление: «мы» против «него», где «мы» — это «жертвы» предположительно неадекватного и «оскорбляющего» родителя.
Родитель нарциссического стиля психологически «соблазняет» ребенка ощущением власти на другим родителем, чувством собственной значимости, «правом» и фактической возможностью осуждения других. Когда ребенок сдается перед давлением родителя нарциссического стиля, он испытывает психологический приступ нарциссического расширения своих «прав» и возможностей, и ощущает собственную грандиозность.
Себя же самого такой родитель представляет ребенку как эмоционально хрупкого и уязвимого, тем самым вызывая у ребенка желание облегчить «страдания» родителя.
Родитель пограничного стиля создает видимость причины своего слезливого эмоционального страдания от «оскорбительных» поведения целевого родителя (говорит ребенку, например: «Твой отец не заботился о нашей семье, он оставил нас ради своих эгоистических потребностей. Он не любит нас, он о нас не заботится»). Использует стиль воспитания, основанный на родительском «одиночестве» (говорит ребенку, например, «Я очень скучаю по тебе, когда тебя нет, я люблю тебя так сильно, что не могу быть без тебя остаться даже на минуту»). Этим родитель усиливает конфликт лояльности у ребенка через каналы любви, использует внешние демонстративные проявления своей чрезмерной эмоциональной уязвимости, что вызывает у ребенка побудительные стимулы стремления к этому родителю.
Когда ребенок психологически сдается родителю пограничного стиля, он получает вознаграждение — гипертрофированно-ласковые родительские проявления чрезмерно снисходительной «любви».
Эти искаженные, патогенные методы воспитания ведут к психологической «смене роли» в отношениях между родителями и детьми, в которых ребенок вовлекается в воспитание и заботу о предположительно «раненом» родителе.
При этом тема отказа от другого родителя внушается ребенку очень тонкими способами, прежде всего через использование слов «мы» и «семья». Такой родитель и при ребенке, и при посторонних (уполномоченных должностных) лицах как бы избегает говорить про себя, всегда настойчиво заменяя единственное число первого лица («я») множественным числом («мы»), и говорит всегда как бы «от имени» и «в интересах» ребенка-заложника. Например: «Твой отец уничтожил нашу семью, он не заботился / не заботится о нашей семье», которые включают ребенка в травму, предположительно причиненную другим родителем («ваш отец оставил нас, из-за его собственных эгоистических желаний, потому что он не заботится о нас»), так что предполагаемая травма распространяется на ребенка через термин «МЫ».
Это становится для ребенка источником травмы, он попадает в зависимость от нарциссического родителя и «принимает решение» — «никогда не отказываться от этого родителя». Это психологическое обязательство ребенка «никогда не отказываться» от нарциссического/пограничного родителя затем служит основой для формирования лояльности внутри отношений «родитель-ребенок».
Ребенок как бы говорит (или говорит на самом деле): «Другой родитель плохой. Другой родитель бросил «нас». Я никогда не откажусь от тебя, как этот плохой родитель».
В ответ этот ребенок получает, как собака Павлова, «подкрепление» в следующих или подобных словах: «О, ты самый замечательный ребенок. Я люблю тебя так сильно. Ты такой замечательный ребенок».
Таким образом, отчуждающий родитель требует либо «настойчиво просит» (что то же самое), чтобы ребенок ВЫБИРАЛ сторону и при этом, интенсивно манипулируя ребенком, требует его сформировать союз с собой против целевого родителя.
Ребенок является заложником психопатологии нарциссического родителя.
Нет надежды на защиту или спасение.
Отчуждающий родитель имеет силу и власть, а целевой родитель лишен всякой силы и власти.
Ребенок должен психологически выжить в опасном мире произвольно изменяющейся «истины», создаваемой нарциссическим родителем, и в этом контексте психологическое выживание ребенка требует капитуляции перед нарциссическим родителем, для удовлетворения эмоциональных и психологических потребностей последнего. Эти потребности включают:
1) предоставление этому родителю постоянного «нарциссического питания»,
2) отвержение целевого родителя.
Своей целью они имеют успокоение нарциссического родителя убеждением в том, что ребенок «никогда не откажется» от этого родителя.
Ребенок используется нарциссическим родителем как «переключатель» в отношении ролей и их смены.
Искренность и самоидентичность ребенка приносятся в жертву для удовлетворения эмоциональных и психологических потребностей такого родителя.
Продолжение следует…
